Для меня аутентичное движение оказалось интересным расширением работы над собой в практике осознанности. При каждой встрече оно отсылает меня к медитации в движении Тхеравады, хотя в чем-то, возможно, оно даже эффективнее. Когда я задал себе вопрос, что мне больше всего понравилось в этой практике, то понял что это в первую очередь возможность обратить внимание на свои телесные феномены и мастерство ведущего, который позволяет этому случаться.
А телесных феноменов хватает. Общая идея до какой-то степени состоит в том, чтобы научиться различать движения, которые я выполняю осознанно, от движений, которые ко мне приходят как бы из ниоткуда, а на самом деле зарождаются в подсознании. А уже затем попытаться осмыслить поднявшиеся образы и телесно переработать их.
Основательница метода американская танцовщица и преподаватель танца-модерн Мэри Старк Уайтхаус в середине ХХ века обучалась импровизации у Мери Вигман в Германии и затем стала использовать ее в преподавании танца и хореографии. Сегодня познакомиться с практивкой можно у танцевальных акт-терапевтов, который ведут курсы аутентичного движения, я же говорю в большей степени о медитационной ориентации этой практики.
С традиционной буддийской точки зрения, аутентичное движение ближе всего к объектной медитации, позволяющей тренировать расслабленность, однонаправленность, чувствительность и ясность восприятия по различным сенсорным каналам через наблюдение за собственным движением и движением другого человека. Я как-то писал о похожих подходах в статье о неформальной медитации повседневных действий. Целью практики здесь является с одной стороны полное освобождение движущегося (Mover) от контроля ума, а с другой стороны воспитание внутреннего свидетеля (Witness), который наблюдает за всем происходящим.
В этом смысле, для меня самым показательным был момент наблюдения за своими движениями, отслеживание собственных действий в состоянии максимальной осознанности.
В качестве знакомства с практикой ведущий попросил выполнить обычное движение рукой, понаблюдав минутку за ним, а затем попробовать выполнить и заметить то самое движение изнутри, которое происходит как бы само. С первого раза моя рука даже не хотела двигаться, но понемногу контроль ума стал уходить и я заметил что в какой-то момент моя рука самопроизвольно сделала широкое движение, которое я отметил уже постфактум. Именно оно и было отражением подсознательных процессов, поскольку осознанно я этого движения не планировал.
Затем мы начали выполнять движение, одновременно проговаривая его содержание на уровне телесного опыта. Первое впечатление оказалось таким, что если само движение было выполнять легко и просто, то одновременно рассказать об этом движении оказалось непривычно сложно. Слова путались в голове и я замечал, что делаю одно, а рассказываю нечто другое, точнее это-же но неточными словами. Со временем однако части моего ума пришли в равновесие и каждую следующую сессию я выполнял уже гораздо свободнее.
Другой интересный аспект практики назывался практикой свидетельствования. Я пробовал ее самый простой вариант, который точно так-же проходил в несколько этапов. Здесь важную роль играла настройка друг на друга, которая была немного тантрическая – посмотреть в глаза, обнять пространство между и постоять, выстраивая уровень доверия и безопасности в паре.
Сначала была часть прктики безмолвного свидетеля, которая состояла в том, что когда один человек двигается, другой просто наблюдает за ним и ничего не комментирует, как бы ему не хотелось. Уже само наличие наблюдателя слегка поменяло мое поведение, и где-то внутри я понял, что двигаюсь немного по другом, чем выполнял бы эту практику один. Затем движущийся человек рассказывал свидетелю свой опыт движения, а свидетель молча слушал и просто смотрел на движущегося.
Второй частью была работа в тройках и практика свидетельствования движением и голосом – свидетель зеркало и свидетель эхо. Как и предыдущий раз один человек двигался, а затем рассказывал свои телесные ощущения во время движения.Один свидетель насколько мог показывал своим телом увиденное движение, пропуская через свой опыт, а другой отмечал несколько слов рассказа, которые отозвались в его сознании.
Эта часть практики напомнила мне элементы внешнего свидетельствования нарративной практики, но здесь это происходило на уровне тела, что оказалось для меня немного непривычно.
В итоге я могу сказать, что аутентичное движение и созерцательный танец служат отличной возможностью задействовать потенциал тела в процессе повышения осознавания. Подобный эффект достигается любой из видов телесной йоги, но здесь это выглядит необычно и привлекательно.
И здесь я вспомнил слова своего учителя, который говорил, что любое занятие можно использовать в качестве духовной практики и аутентичное движение оказалось не исключением.
Будут вопросы — пишите.
Best
/ok